Редактирование: О стерилизации лжицы. Часть 2. (раздел)

== Истинная вера и прокажённые ==

[[Файл:Lg2.2.jpg|250px|thumb|left|]]

Схимонахиня геронтисса Гавриилия (Папаянни) (02.10.1897 — 28.03.1992) в 1955 году полностью продала и раздала всю свою собственность и без денег уехала в Индию, где 5 лет посвятила лечению прокаженных и проповеди Православия. Она проповедовала Православие не столько словами, сколько делами милосердия и примером своей жизни. Многих инославных и даже еретиков своей любовью она обратила в Православие. В конце своей долгой жизни стала «старицей», то есть носителем духовного дарования «старчества». Однако путь к этому был для нее своеобразным. Она много путешествовала и, как говорила сама, «пропахала почти весь земной шар». Но путешествия свои она совершала всегда по зову Господа, ради служения ближнему или ради миссионерской деятельности. Особое место в ее жизни занимает пребывание в Индии, где она лечила и прикасалась к «неприкасаемым» прокаженным, и где она, не зная языка, проповедовала на языке любви, понятном всем.

Жила в индийском селении для прокаженных Ананд Ван, основанном общественным деятелем Баба Амте. В Ананд Ване Гавриилия увидела в каждом прокажённом Христа. Каждый день она с любовью заботилась о них и молилась. Как она говорила, каждый день, когда она очищала разъеденную гангреной плоть, Христос делал ужасный смрад этих ран благоуханным запахом. Те, кто встречался с ней в те дни, брали нечто от её Веры и становились оптимистичными и более смелыми, потому что Вера её была передающейся и уничтожала всякий страх, беспокойство и сомнение, всякое оспаривание Промысла Божия. Из ее письма к другу мы узнаем подробности относительно её жизни в больнице для прокажённых:

«''Ананд Ван, 10 января 1956 года. Здесь я не разговариваю'' (Гавриилия хранила обет молчания во время своего пребывания в селении), ''но больных, похоже, это не трогает… Потому что я прикасаюсь к ним.''

''Прикасаюсь к людям из касты «неприкасаемых». И когда я отрезаю ножницами гангренные пальцы их, то славлю Бога, что у них бесчувственные члены. По вечерам, когда я читаю Священное Писание, порой в мою комнату заползают змеи, скорпионы и ящерицы… И тогда нужно прерывать чтение, вставать и выбрасывать их вон…

''Поднимаюсь в пять утра и выхожу из комнаты в шесть, чтобы встретить солнце. Потом пью стакан воды с лимоном и съедаю один банан. Затем принимаюсь за работу. Удивляешься, чтó может сделать массаж и простое смазывание вазелином! Очищаю язвы прокажённых. Ночью приходят мыши и грызут нечувствительные ткани больных конечностей, и поэтому утром нужно делать повязку. После этого иду к источнику и таскаю воду или стираю одежду.''» 

===О Проказе===

'' — Геронтисса, когда вы оказались перед прокаженными, не оробели ли вы, хоть на минуту?

''— В Индии и всюду веруют, что проказа, если пристанет, может проявиться и через 10-20 лет. В больнице для прокаженных (у Баба Амте) помню, было немного пожилых индийских врачей, которые приходили и давали наставления руками в перчатках, не осмеливаясь ни к кому прикасаться… Я говорила им: «Не бойтесь! Только в другой „жизни“ вашей, как вы говорите, проявится. Если… опять родитесь…» Проказа так не пристает. Нужно иметь более тесный контакт. Скажем, есть из одной тарелки и т. д… Однако, иногда, поскольку моей работой было делать повязки и все такое, и поскольку иногда они сидели выше меня, и я, так сказать, заботилась о пальцах ног, — так как ночью приходили мыши и грызли нечувствительные ткани больных конечностей и утром нужно было делать повязку — в то время как я наклонялась над ногой их, он неожиданно мог бросить одно «апчхи» и все полетело бы на меня. Такое было! Несчастье, так сказать! Потому что через это можно заразиться! Не знаю почему. Но одно дело бояться микробов, и другое — чувствовать отвращение. Я иной раз брезгую, не в связи с проказой, но и не боюсь ее микробов. Потому что считаю, что если заражусь, то это попустил Бог по какой-нибудь причине, так. Единственное, что я делала, было мыло и вода, и я мыла каждый вечер ботинки, которые были из материи. И врач смеялся и говорил: «В этом вся ее профилактика!» Во всяком случае, не было так серьезно. И сегодня мы имеем разные болезни, от которых народ боится заразиться. Но не так легко заражаешься.

''— СПИД заразный? Что можно было бы сделать?

''— Ничего. Только чистота и ничего более.

''— Я всегда верю, что касается темы микробов, в то, что вы говорите, Геронтисса. Можно остерегаться и держаться на расстоянии, и заболеешь. А когда о другом думаешь, что он — кусочек от тебя, ничем не пострадаешь.

''— Это так. Но еще важнее, когда (сознательно) говоришь: «Иду помогать прокаженным». Это большая утопия (страх). Потому что, когда приходит туда юная девушка, двадцати лет, и дает тебе руку, где нужно отрезать ножницами всю гангрену… Кто кому помогает? Я, которая отрезаю, и во мне дрожит вся душа об этой бедняжке? Или она, которая говорит: «Если Бог так хочет, режь, режь, режь»… Кто получает помощь? Получаю я…

=== Проказа и чудо острова Спиналонга ===

Проказа (лепра) или болезнь Хансена, как ее называют по имени норвежского врача, который открыл ее возбудителя, часто упоминается в Священном Писании (Лев. 13: 1-14: 57, Мф. 8: 1-14, Лк. 5: 12-14 и 17: 12-19, Мк. 1: 40-44). Прокаженных боялись, их изолировали, относились к ним со страхом и отвращением. Святой покровитель прокаженных — священномученик Зотик Сиропитатель (память его совершается 30 декабря).

Кто из нас и в ХХI веке готов взглянуть без содрогания в жуткое лицо прокаженного? Это может только Христос и те, кто живут Им и в Нем. Скорее сами не похожи ли мы, современные христиане, своими немощами, страстями и лжеучениями на прокаженных? Отвергнув образ жизни, образ мысли Отцов, даже само Слово Божие, усвоив «учения и заповеди человеческие» — мы изгнаны из благодати и скитаемся в пустыне безбожия. Прибегнем же с покаянием к Тому, Кто есть Всепрощение и Любовь и да услышим: «Хочу, очистись».

В первой половине ХХ века прокаженных из Греции, а затем и из Европы ссылали на остров Спиналонга близ Крита. На острове в опустевших домах содержались сотни фактически живых мертвецов, изолированных от общества. Греческая Церковь направила туда священника служить Литургию. Он боялся заразиться, гнушался прокаженных и, поскорее совершив литургию, убегал с острова, переплывая на лодке в ближайшую деревню. Он, к сожалению, боялся причащаться с прокаженными, которые это чувствовали и считали себя отверженными не только обществом, но и служителями Бога. Среди обитателей острова были даже самоубийства: «''Мы жили на о. Спиналонга, чтобы умереть без какой-либо надежды…''»

Так продолжалось до тех пор, пока на острове не открыла гостеприимно двери старенькая церковь Святого Пантелеимона, где служил мужественный священник — абсолютно здоровый человек, добровольно посвятивший свою жизнь прокаженным — иеромонах Хрисанф (Куцулояннакис). Будучи совершенно здоровым, он принял решение приехать на Спиналонгу и поселиться здесь, чтобы помогать людям. В руинах византийской церкви Святого Пантелеимона он стал каждый день проводить службы.
 
[[Файл:Lg2.3.jpg|250px|thumb|left|]]

Но ни один прокаженный к нему не шел. Говорят, что сначала «хансеники» приняли священника в штыки: уж слишком разгневаны они были на Бога, чтобы ходить на службу. Священник пел псалмы, а островитяне затыкали уши или же покрывали пение своей руганью или проклятиями. Прошло много дней, несколько месяцев. Однажды вечером на пороге церкви появился первый прокаженный старик.

— Почему твои собратья не приходят ко мне? — спросил священник прокаженного.

— Потому что нам не нужен твой Бог. Ведь ему, наверное, нет дела до нас, раз он допустил, чтобы мы гнили здесь заживо, оставленные всеми — с отчаянием бросил старик. — Разве твой Бог Всемогущ? Если ты нас причастишь… Я поверю, что твой Бог Всемогущ, если ты причастишься вместе с нами. Знаешь, мы, пожалуй, придем к тебе завтра.

Священник согласился и на следующий день причастил всех пришедших прокаженных и потребил Святые Дары так, чтобы все это видели. Они были поражены его смелостью и впервые поверили, что есть в этом мире Кто-то, кого волнует судьба проклятых. Появилась надежда. С того вечера протекло целых десять лет, и больные до последнего дня считали своего священника «чудом Спиналонги».

[[Файл:Lg2.4.jpg|250px|thumb|left|]]
 
Отец Хрисанф остался с ними жить и потреблял Святые Дары вместе с больными в течении десяти лет. Они называли его «Святой». Сами прокаженные свидетельствовали о чуде, что каждую Литургию о. Хрисанф причащался вместе с ними, используя один и тот же Святой потир и одну и ту же Священную лжицу. В конце он потреблял оставшиеся Святые Дары, используя ту же общую лжицу и не заразился. Священник был не единственным «живым в царстве мертвых». На остров тайно приплыла и критянка Элени, последовавшая на Спиналонгу за своим больным мужем. Тот попытался отвратить ее от страшного шага, но Элени, вместо того, чтобы прислушаться к голосу разума, наполнила шприц кровью мужа и ввела ее в свою вену!

Мужественная и преданная женщина не заболела лепрой, но и острова не покинула и, пока был жив ее муж, оставалась с ним на Спиналонге и заботилась о больных.

Мужественный священник и мужественная Элени — не единственные, кто смог избавиться от кошмара перед прокаженными: в клинике в Эгалео больные, которые успели покинуть Спиналонгу, нашли убежище и милосердие.

Начался резкий поворот в жизни больных. В 1936 году на Спиналонгу сослали Эммануила Ремундакиса, студента, учившегося на третьем курсе юридического факультета и заболевшего лепрой. На остров приехал мужчина, возраст которого определить было невозможно: лепра делает людей не только неузнаваемыми, но и полностью стирает все возрастные границы. Мужчина был слепым, одну его руку болезнь уже успела «сожрать».

Эммануил Ремундакис встряхнул своих братьев по несчастью, доказал им, что и в нечеловеческом облике не только теплится богоподобная душа, но и может обитать несгибаемый скорбями сильный дух, и что человек в любых условиях должен оставаться человеком. Домá на острове — те самые, обветшавшие, которые бросили турки, покидая Крит — были чисто выбелены, больные сами прорыли новые дороги, организовали службу по уборке острова, выстроили театр, кинематограф, открыли парикмахерскую, кофейню и из мегафонов острова к небесам неслась классическая музыка!

Люди словно проснулись от летаргического сна: они стали заботиться друг о друге, «Братство Больных Спиналонги», основанное студентом-юристом, вдохнуло жизнь в искалеченные души и тела людей.

А иеромонах Хрисанф продолжал свое служение. Сохранились подлинные документы отца Хрисанфа, который и после того, как остров полностью опустел (болящих начали лечить от страшной болезни и разрешили выезд с острова), остался там еще на пять лет, чтобы поминать усопших причастников. Он ходил на могилы своих духовных чад и совершал панихиды.

=== Из жития преподобных Анфима Хиосского и Никифора Прокаженного ===

Преподобный Анфим родился 1 июля 1869 года на Хиосе от благоговейных родителей и имел брата Николая и сестру Каллиопию (в схиме Каллиника). Учиться ему довелось недолго. Склонность к монашеской жизни привела его к человеку высоких добродетелей, преподобному старцу Пахомию, чадом которого был и святитель Нектарий Эгинский.

[[Файл:Lg2.5.jpg|250px|thumb|left|]]

Святой Нектарий оказывал старцу Пахомию великое почтение и послушание, как это явствует из его писем. Отец Анфим имел к старцу такое же благоговение и от его руки был пострижен в монашеский образ. Спустя годы отец Анфим рассказывал своим духовным дочерям: «''Хоть я и не получил образования, но вёл тяжкую брань, чтобы чего-то достичь. Вы этой брани не видели: пост, молитва, плач, земные поклоны, страдания — день и ночь. Мои слова могут прозвучать по-фарисейски, но я вам их говорю, чтобы вас укрепить. Говорю не как фарисей, а как ваш отец. Бесы жгли и мучили меня. Я и сам мучил себя. Не насыщал себя хлебом. Не насыщал себя водой, не насыщал себя сном и другими вещами, о которых знает только Бог. Матрацем мне служил мешок, а спал я, опершись о корень оливкового дерева, и то совсем чуть-чуть. Чего только бесы со мной не делали! Расскажи я вам всё, вы не поверили бы. Я их провоцировал — переносил искушения, — а они били меня по голове. Они не давали мне ни единой минуты отдыха…''»

Иерейская хиротония последовала в 1910 году, а два года спустя молодой иеромонах был назначен окормлять Хиосский лепрозорий, в котором за время турецкого пребывания воцарилась разруха. Послушание служить в лепрозории (больнице для прокаженных) было не легким. До его прихода это место пользовалось дурной славой. Запущенность, где нищета человеческая развращала души, грязь, ругань, ссоры и пение непристойных песен были там в порядке вещей. Великая любовь преподобного Анфима к больным, страждущим телесно и душевно, превратила лепрозорий в маленький рай, полный тенистых и плодовых деревьев, благоухающих кустов и цветов. Отец Анфим достал всё необходимое, отремонтировал помещения, развел фруктовые сады с цветами и целебными травами. Даже само местоположение лепрозория оказалось прекрасным: просторным, удобным. Обитатели приюта вели общинную жизнь, как в монастыре. Он сам ел в общей столовой вместе с прокажёнными, разделяя пищу с прокаженными, наставлял их, обращаясь с ними с великой любовью и заботой. Преподобный Анфим обладал глубокой мудростью. Вот одно из его наставлений.

«''Молчание! Молчание прекрасно, молчание не раскаивается, ибо говорил один старец: „Когда я говорил, раскаивался часто, соблюдая молчание — никогда“. Молчание безмятежно, и кто держится его, пребывает мирным и блаженным. Не ублажил Христос ни многословных, ни раздражительных, ни смущающихся, а ублажил творящих мир, кротких и послушливых. Имеющий добродетель проявит ее. Его послушание, терпение, кротость, долготерпение, воздержание станут явными среди других. Если есть у кого-то плоды Святого Духа, они проявятся''».

Он обходил комнаты своих пациентов, склонялся над их подушками и старался словами молитвы и утешения облегчить их боль… Многие из них стали монахами и монахинями. Самый известный из них — монах Никифор.

[[Файл:Lg2.6.jpg|250px|thumb|left|Икона Пресвятой Богородицы Помощницы]]

Всего здесь было тридцать пять одинаковых домиков. В каждом — по одной большой комнате, маленькой кухонке с краном, печуркой и батареей, и другими подсобными помещениями. Были еще канцелярия, аптека и поварня, а посреди всего — прекрасная небольшая церковка святого Лазаря, в которой хранилась древняя чудотворная икона Пресвятой Богородицы Помощницы. Он ежедневно служил, молился. После этого о. Анфим удостоился Божественного откровения.

Пресвятая Богородица сама открыла отцу Анфиму тайну о Своей иконе в храме святого Лазаря вскоре после назначения его священником в лепрозорий. Пресвятая Богородица видимо явилась ему и сказала: «''Возьми Мою икону и позаботься о ней, и увидишь, что произойдет через нее''». Так и сделал преподобный, покрыл ее позолотой, благоговейно украсил. И стали происходить ежедневные и многие чудеса.

Молва об иконе Божией Матери «Помощница» и святом Анфиме разлетелась по всему Хиосу, привлекла множество верных. Помазание маслом от лампады перед «Помощницей» и крестное знамение старца приносили исцеление сотням верующих. Тридцать восемь одержимых были освобождены постами и молитвами о. Анфима перед иконой Божией Матери.

Игумения девичьего монастыря Пресвятой Богородицы Помощницы, который создал старец Анфим, матушка Вриена вкратце рассказывает о том времени: «''Есть нечто в истории отца Никифора, что стало известно всем нам от нашего старца. Лепрозорий требовал тридцать золотых, чтобы принять нового больного, так как здесь содержались только уроженцы Хиоса. И святой Анфим внес эту сумму, взяв ее из тех денег, которые он копил на основание нашего девичьего монастыря. Поэтому отец Никифор и смог остаться на на острове''».

=== Прокажённый монах близ святого Анфима ===

Остров Крит, давший множество святых, процвел в 1890 году новое чадо Церкви, отца Никифора, который родился в деревне Сирикари и в миру носил имя Николая Тзанакакиса.

Родители святого, Николай и Гликерия, были благоговейными и простыми людьми. Мать в свое время посетила Святую Землю и погружалась в Иорданские воды. Однако, хотя в семье и царил дух благочестия, Николай не успел вполне воспринять этот дар: в раннем возрасте он лишился и объятий матери, и ласки отца, обретя многие скорби и горечь сиротства. Его вырастил дедушка Иоанн (Янис) Тзанакакис. Первые знания мальчик получил в сельской народной школе.

В возрасте тринадцати лет он покинул дом, разлучившись с теплом домашнего очага, любимыми братьями и сестрами, друзьями, вместе с которыми рос и играл. Увы, он к ним уже не возвратился и никогда их больше не видел.

Дедушка привез внука в Ханью и оставил в парикмахерской, чтобы он подрабатывал и одновременно овладевал ремеслом. Это была, конечно, не самая лучшая доля — доля одинокого сельского мальчишки в большом городе. Но он оказался таким смышленым, обаятельным, общительным, что все полюбили его.

Именно в этот период в жизнь Николая вошла тяжкая скорбь и горечь страданий: на коже появились первые признаки проказы. Это был знак будущего креста, печать мученичества.

С течением времени болезнь прогрессировала, симптомов становилось все больше.

Многие в те годы страдали проказой. И малые дети, и взрослые — один-два члена каждой семьи, и всех их отвергало общество; они должны были покинуть его, удалиться от своего дома, родины, друзей, родных, даже от собственных детей, если заболевал кто-то из родителей, от братьев и родителей, если больной был ребенком, как это случилось и с Николаем, будущим отцом Никифором. И конечно, такое бегство создавало множество трудностей, доставляло невыносимую боль и имело тяжкие последствия во всей последующей жизни. Страждущим болезнь доставляла венец и славу терпения, здоровым — случай явить любовь и сострадание.

Обнаружив признаки болезни, юный Николай перепугался и смутился. Внезапно тринадцатилетний подросток распрощался с детством, его радостями и смехом. Он распознал симптомы болезни, потому что о них рассказывали школьные врачи той эпохи. Имел он понятие и о том, что последует со стороны властей: изгнание, изоляция и заключение на острове Спиналонга.

В шестнадцать лет, когда признаки болезни постепенно становились все более явными, чтобы избежать погребения заживо на Спиналонге, Николай тайно и тихо бежал на некоем корабле в Египет и прибыл в Александрию. Симптомов становилось все больше, они сделались более явными, особенно на лице и руках. Семь-восемь лет спустя они стали острыми. Николая это удручало и ужасало, но он не знал что делать, и как все это скрыть.

Он не хотел быть изгнанными обществом и властями, не желал, чтобы его схватили и отправили на Крит. Нужно было теперь бежать и из этого места, искать другого. Но где и как? Тогда Николая просветил всеблагой Бог открыть свое горе одному из архиереев. Тот успокоил Николая, поддержал, окружил заботой и пониманием. Одним словом, повел себя, как истинный пастырь.

Этот благословенный человек понял, что имеет дело с душой хотя и человека больного, но святой и чистой, необычной, не от мира сего, осененной благодатью Святого Духа. Поэтому он немедленно связался со святым Анфимом Вагианосом, которого давно знал, и который в то время проходил священническое служение в лепрозории Хиоса. Вкратце описал Николая и его недуг, его нрав и годы жизни в Александрии. Преподобный Анфим ответил, чтобы Николая немедленно прислали на Хиос. Так и случилось. Владыка снабдил Николая кратким письмом, дал ему билеты на Хиос через Смирну, денег на первое время, со многой любовью и отеческими молитвами проводил его до корабля и там распрощался.

[[Файл:Lg2.12.jpg|250px|thumb|left|Святой Никифор в юности]]

Николай оставлял Александрию, друзей и всё, что ему полюбилось в ней, с тяжелым сердцем. Он ехал к неизвестным людям, в неизвестные места. Опять его ждали перемены, бегство и суета.

Наконец, после утомительного путешествия, он достиг городка на турецком берегу напротив Хиоса, Тсесме, по-гречески Крини, насчитывавшего 17000 жителей, 15000 из которых были греками. Там юноша сошел, и преподобный Анфим сам встретил его. После краткого знакомства они взяли небольшое суденышко, проплыли узкий залив и причалили на острове Хиос. Там Николаю предстояло прожить большую часть жизни — духовные, лучшие сорок три года.

Шел 1914-й год, молодому человеку исполнилось двадцать четыре.

В этом благословенном месте для Николая начался новый период доброделания.

Новая жизнь отца Никифора принесла один великий и добрый плод: недуг и всё, с ним связанное, отошло на второй план. Но конечно, болезнь давала о себе знать, потому что, к несчастью, поразив бок, распространилась всё дальше, прогрессировала, и за неимением нужных лекарств, трансформировала многое на своем пути. Но теперь на первом месте в жизни благоговейного монаха стояла любовь к Богу и духовная монашеская жизнь.

[[Файл:Lg2.7.jpg|250px|thumb|left|Преподобный Анфим Хиосский]]

В течение двух лет старец испытывал его зрелость и готовность к святой и Ангельской схиме, а потом постриг с именем Никифор.

Следующие пятнадцать лет он оставлял нового монаха близ себя, не спуская с него неусыпного отеческого взгляда. Давал советы, наставлял, обучал выстаивать в духовных бранях бдениями, постами и молитвами. Святой видел, что имеет дело с «землей доброй и плодоносной», и сеял в нее духовные семена, помогал в борьбе против страстей, помыслов и демонов, с целью стяжания высоких добродетелей.

Послушание Никифора святому духовнику было безусловным, подлинным и совершенным. Даже и воду он пил по благословению.
Под руководством духовника преподобный Никифор восходил от силы в силу и, по свидетельству современников стяжал многие добродетели: кротость, смирение, покорность воле Божией и особенно — благодарение Богу.

[[Файл:Lg2.9.jpg|250px|thumb|left|Преподобный Никифор вскоре после пострига (стоит), преподобный Анфим (сидит) и пациенты лепрозория]]

Во время одного из посещений монастыря Пресвятой Богородицы Помощницы, как вспоминает монахиня Вероника, преподобный Никифор сопровождал преподобного Анфима. Он (Никифор) стоял в нартексе (притворе церкви), невидимый для всех, и, словно ангел, пел «Достойно есть». Трапеза его была строгой, монашеской, по понедельникам, средам и пятницам, а также в Великую Четыредесятницу — без масла, несмотря на то, что он жил в лечебнице и вынужден был принимать очень много лекарств. Приготовление его скромной трапезы взяла на себя умелая повариха лечебницы.
 
[[Файл:Lg2.8.jpg|250px|thumb|left|Преподобный Никифор (слева) с духовным отцом, преподобным Анфимом Хиосским (справа)]]

Она была из беженцев Малой Азии, прежде бесноватая, исцеленная святым Анфимом. Исцеление это произошло так. Родные принесли ее туда, где служил святой, и после Литургии положили на полу в храме. Лукавый дух вопил ее устами: «Все вон!» Молившиеся на Литургии вышли, остались только святой Анфим и отец Никифор.

Она закричала:

— Пусть и Никифор выйдет!

— Нет. Хочу, чтобы он остался, — ответил о. Анфим.

И помолившись о ней, сказал демону:

— Выйди из уст.

— Нет.

— Выйди из глаз.

— Нет.

— Из ушей выйдешь?

— Нет.

— Тогда выходи из мизинца.

Демон вышел, откуда ему приказали, а палец опух и почернел. Когда женщина исцелилась, она дала обет остаться и работать в лечебнице, когда же лепрозорий закрылся, стала монахиней обители Пресвятой Богородицы Помощницы. Этот случай рассказывал сам о. Никифор своему маленькому послушнику Федору Яннакису. Маленький Федор (Федюшка, как его называл отец Никифор), был родом с Хиоса, и в возрасте всего десяти лет заболел проказой. Родные принесли его в лепрозорий. Дедуля Никифор («Дедуля» — так преподобного Никифора называли в лепрозории) стал его заступником, советчиком, наставником. Всегда присматривал за мальчиком с отеческой любовью, заботой и нежностью. И Федюшка тоже очень любил, почитал и слушался своего Дедулю.

С годами, когда мальчик подрос, они и трудились вместе. Лечебница оделила каждого больного участком земли, и тот, что им достался, они засадили плодовыми деревьями и разбили сад. Кроме того, у пациентов был такой прекрасный обычай: высаживать цветы в баночки из-под консервов и продавать их в магазинчике, который стал весьма популярным. Приходили поселяне и домохозяйки Хиоса и делали покупки. Никифор выполнял работы в садах и огородах и был первым певчим в храме. Впоследствии из-за болезни он потерял зрение.

За безграничное терпение и любовь к ближним Господь наделил Никифора даром пророчества и утешения страждущих.

В 1960 году преподобный Анфим скончался.

Преподобный Никифор умер в 1964 году. 4 января 1964 года он скончался в возрасте 74 лет, от его мощей исходило благоухание. Его мощи чудотворят, и от них являются молящимся помощь и исцеления. Многочисленные чудеса, происходившие по молитве святого, были записаны учеником преподобного отцом Евмением. Память святого 4 января по новому стилю.

=== «Есть лекарство от вируса, и это Святое Причастие…» ===

[[Файл:Lg2.10.jpg|250px|thumb|left|]]
[[Файл:Lg2.11.jpg|250px|thumb|left|Монах с иконой святого его имени: Святой Никифор Прокаженный. Ватопедский монастырь, гора Афон]]

Болгарский журналист Анхель Бончев готовит книгу о неизвестном для нас, россиян, святом Никифоре Прокаженном. Он был очень взволнован и встревожен всем, что было слышно в средствах массовой информации о короновирусе. Но, когда Анхель узнал, что святой Никифор явился некоему человеку в Греции, чтобы вдохновить на отвагу и желание помочь людям, он почувствовал себя утешенным. Вот что рассказывает журналист дальше. 

«''Поскольку до этого момента у меня не много было информации о жизни святого Никифора, акафист и молитва к нему, меня утешало то, что я уже знал. Я говорил себе, что святой поможет, я верил, что он будет с нами, я чувствовал его близость. Я плакал всю ночь, молился ему, размышляя о том, что происходит в мире, и о случаях заражения людей каждый день в Болгарии. В 4 часа ночи я заснул. Во сне он посетил меня — святой Никифор Прокаженный. Я сразу узнал его. Я видел его в его черной рясе, стоящего, держащего золотой крест в правой руке. Он обратился ко мне со словами: "Предупредите всех христиан, чтобы они молились мне, но неоднократно. Пусть они тоже совершают молебны. Есть лекарство от вируса, и это Святое Причастие. Есть также трава для питья, это ЧАБРЕЦ, она убивает вирусы. И в любом случае, обязательно посещайте Дом Божий в это трудное время, потому что там нет никакой заразы и никто не может заразиться''.

''Это была первая ночь. На следующую ночь он пришел снова и сказал, что на этот раз многие христиане, и не только, молились ему, потому что информация о его заступлении широко распространилась. Он также сказал мне сказать сыну, чтобы он молился ему, но не один раз, а многократно. «Много раз», — повторил святой. На следующий день я спросил моего ребенка: «Сколько раз ты молился святому Никифору?» И он ответил, что только один раз утром.

''Я объяснил ему, что этого было недостаточно.
 
''На третью ночь я снова увидел святого. Но в этот раз самое важное, что я понял, было то, что Болгария будет защищена от вируса. Я обратился к нему с вопросом: «Будет ли сохранена вся Болгария?» Он сказал мне: «Да!» В тот момент я видел нашу страну как карту, и он стоял над ней, над Южной Болгарией, а точнее — где-то над Пловдивом. И он сказал: «Звоните в колокола, звоните в колокола, звоните в колокола!» Я спросил: «Есть ли колокола в Пловдивской епархии?» «Да!». Он сказал очень кратко и утвердительно. Затем он вознесся на небеса, и с золотым крестом в руке он благословил сверху. С самого креста спустился свет и осветил всю страну. Последнее, что он сказал, было: «Это пройдет!» После всего этого во мне произошли огромные перемены — пришли ободрение и сила, которую Святой Никифор, Чудотворец Прокаженный, вдохнул в меня перед лицом паники, охватившей всех в мире и в нашей стране…»

=== Святой из лепрозория ===

Отец Евмений (Саридакис) родился 1 января 1931 г. в критской деревне Эфья. Тяжелые условия жизни в годы окупации Греции фашистами не позволили ему получить даже начальное образование. Благодаря своей вере и благочестию в 1944 г. юноша сподобился Божественного света и воскликнул: «Я стану монахом». В 1951 г. поступил в монастырь святого пророка Илии недалеко от его деревни. В 1954 г. был призван в армию. Там его из-за температуры в тяжелом состоянии перевели в Фессалоники, где выявили причину: проказа! Больного, благодарившего Господа за такой тяжелый крест, перевели в Афинский лепрозорий. По милости Божией произошло чудо и он выздоровел. Однако он решил остаться в лепрозории и служить страждущим. А их там было более 500 человек.

О. Евмений жил в хижине близ больничного храма в честь святых Косьмы и Дамиана. День монаха проходил в духовных подвигах и в уходе за прокаженными. В 1957 г. в Афинский лепрозорий перевели преподобного Никифора Прокаженного, уже слепого и почти парализованного. Он стал наставником молодого монаха, который ухаживал за святым до конца его дней.

В 1975 г. отец Евмений был рукоположен во пресвитера. Он стал духовником лепрозория, где стали лечить и другие острые инфекционные заболевания. Более полувека прожив в хижине больничного двора, творя чудеса и исцеляя духовные и телесные недуги, сам о. Евмений, несмотря на свои тяжелые болезни, всегда с улыбкой и любовью служил людям и Богу. По свидетельству очевидцев, прозорливость, чудотворение и лицезрение святых для отца Евмения было обычным делом. Преподобный Порфирий (Кавсокаливит), который иногда исповедовался у старца Евмения, называл его «скрытым святым наших дней».

Священный Синод Константинопольского Патриархата приступил к канонизации старца Евмения (Сардакиса).